В.Н. Курдюмов. Разграбление помещичьей усадьбы
Окончание. Начало читайте по ссылке Рузский уезд и Отечественная война 1812 года
Разгром и бесчинства
28 августа от Можайска на Рузу двинулись полки 4-го итальянского и 3-го кав. корпусов. Первое крупное село Введенское (ныне Клементьево) на территории Рузского уезда подверглось полному разгрому. Участник и очевидец событий Ц. Ложье писал, в частности, о помещичьем доме гр. Ефимовского: «Моментально без всякой пользы было все перевернуто вверх дном». По словам бурмистра М.Иванова, в селе было сожжено неприятелем 54 крестьянских двора.
Первым о появлении французов в уезде узнал старший унтер-офицер Рузской инвалидной команды Г.Ф.Сафонов. Он по приказу Н.П.Толстого в эти дни командовал оставшимися 110 ополченцами. Благодаря его известию «...многие жители успели не только выехать из города, но даже спасти имущество свое от расхищения неприятелями...» Но тем не менее, кавалерия корпуса в ближайшем к Рузе селе Богородское (ныне Брыньково) настигла «...массу жителей соседних деревень...». Вооруженные пиками крестьяне попытались защищать свое имущество, уже погруженное на телеги, но были рассеяны, а их оружие неприятельскими солдатами переломано.
В самой Рузе несколько человек оказали сопротивление французам, но столь же безуспешно, один из жителей был убит. Подошедшие французские власти начали массовые грабежи частных домов и казенных складов с продовольствием. В это же время кавалерия авангарда бросилась по Волоколамской дороге вслед за спешно уезжающими и бегущими жителями. Значительная часть ружан была перехвачена в нескольких верстах от города — у переправы через р. Озерну — и возвращена в Рузу. Наступившая ночь прекратила грабежи.
В тот же день поздно вечером к Рузе вышел отдельный отряд Ф.Ф. Винценгероде. Как известно, от Смоленска он отступал на восток, прикрывая северный фланг русской армии. Во время Бородинской битвы отряд располагался в д.Сорочнево Рузского уезда, отсюда он двинулся на Рузу. Как вспоминал А.Х. Бенкендорф, в ночь с 28 на 29 августа отряд попытался ворваться в город, но, узнав о превосходстве неприятельских сил, ограничился лишь демонстрацией. «Между тем неприятель был приведен в недоумение атакой, произведенной нами накануне с тылу на его лагерь, а ночь скрыла от него наше движение и численность наших сил», – отмечал Бенкендорф. Весь следующий день итальянский корпус оставался в Рузе и лишь 30 августа двинулся на Звенигород.
Почтовая дорога проходила через деревни Заболотье, Воронцово, Туманово, Вялкино, Паново, Кривошейно, Апальщино, Локотню и далее по Звенигородскому уезду. Сам Винценгероде с драгунским полком отступил к Звенигороду, чтобы здесь приготовиться к обороне. Непосредственно перед неприятелем отходил арьергард, состоящий из казаков под командованием Иловайского, чуть левее дороги двигались три казачьих полка Бенкендорфа. Все деревни, через которые проходили части, были заброшены жителями, а сами они скрывались в лесах. Уже упомянутый очевидец событий Ц. Ложье описывал одну из придорожных деревень Апальщино: «Кажется, еще нигде мы не видели таких результатов слепой ярости при уничтожении всего. Дома не только пусты, но вся обстановка разломана. Посевы уничтожены: все подверглось систематической порче».
Партизанское движение
Постепенно по уезду начало разливаться стихийное крестьянское движение. Одним из центров явилось с. Комлево, жители которого специально ходили на Бородинское поле собирать разбросанное оружие, боеприпасы и амуницию. Вскоре в уезд прибыли армейские партизанские отряды. 10 сентября Винценгероде доносил Кутузову, что «майор Прендель послан мною с отрядом близ 200 ч. к г. Рузе с предписанием моим беспокоить сколь возможно будет неприятельскую коммуникацию, находящуюся около г. Можайска» .
В.В. Верещагин. Пойманные бунтовщики. Руки в порохе? Расстрелять!
Через несколько дней в уезд после освобождения Волоколамска приходит отряд А.Х. Бенкендорфа, состоящий из двух казачьих полков. Базой была выбрана дер. Сорочнево, откуда четыре партизанские партии, на которые были разделены полки, двинулись по разным направлениям. «Множество крестьян последовало за этими маленькими отрядами, которые на следующий вечер благополучно соединились и привели более 800 пленных, много повозок, лошадей и скота». Ожесточение с обеих сторон дошло до крайних пределов. Вся северо-западная часть уезда была выжжена неприятелем – это деревни Васюково, Вяземское, село Введенское. Не случайно французский офицер Лабом отмечал: «Мы всюду нагоняли ужас, и многие бежавшие в последнем порыве отчаяния сжигали свои дома, усадьбы, хлеба и новый урожай и только что снятый с лугов сенокос». В ответ французы получили всеобщую беспощадную войну. Человек европейской культуры Бенкендорф писал о французах: «Было до крайности трудно спасать жизнь последних – страшила жестокость крестьян, они являлись толпами и отдавались под покровительство какого-нибудь казака. Часто бывало невозможно избавить их от ярости крестьян, побуждаемых к мщению обращением в пепел их хижин и осквернением их церквей». Впоследствии отряд Бенкендорфа отошел к Волоколамску, остановившись у
д. Порохово. В Рузском уезде активно стал действовать отряд В.А. Пренделя.
Дьячок Рагозин
Одной из самых ярких фигур партизанского движения в уезде был дьячок церкви Тихвинской Божией Матери с. Роковское В.Г.Рагозин. Прекрасно зная Волоколамский и Рузский уезды, он отправлялся в разведку, подчас рискуя жизнью. Однажды, поздней осенью возвращаясь из занятой Рузы, он вынужден был переплыть р. Озерну под огнем неприятельских стрелков. Познакомившись с описаниями подвигов Рагозина, управляющий военным министерством А.И.Горчаков собственноручно написал: «За подобные подвиги награждались знаком Военного ордена...» Решение
Александра I было более сдержанным: «Серебряную за полезное медаль».
Освобождение
В октябре партизанами В.А. Пренделя Руза была освобождена. Основная масса населения оказалась разорена полностью. 29 ноября 1812 г. московский гражданский губернатор Обрезков обращался к губернскому предводителю дворянства В.Д.Арсеньеву, сообщая, что крестьяне используют помещичий хлеб. По его мнению, следовало бы «...внушить секретно помещиками или управляющими от них, чтоб держались в возвращении от крестьян взятого или более кротких мер». Губернские власти были крайне обеспокоены «своевольством» крестьян. Уже к концу ноября были приняты меры по восстановлению в уездах земской полиции. Одновременно в свои поместья стали постепенно возвращаться владельцы. В декабре 1812 г. в уезде проживало 15 дворян, из которых шесть – местные чиновники, обязанные по своему служебному положению находиться при должности. В январе 1813 г. приехали из эвакуации еще двое помещиков.
Потери и восстановление
К весне власти начали собирать сведения о потерях и имущественном состоянии населения. В феврале 1813 г. по уездам Московской губернии была разослана анкета, состоящая из 11 вопросов, которые охватывали различные стороны жизни: сколько дворов крестьян сожжено, посеян ли озимый хлеб, есть ли яровой на семена и т.д. Потери по уезду оказались огромными. 112 помещиков обратились за помощью к государству, объявив, что восстановить свое хозяйство они не в состоянии.
В той или иной степени были сожжены французами 52 помещичьи деревни, а также девять – «казенного ведомства».
В мае 1813 г., чтобы обеспечить владельческих крестьян пропитанием и дать возможность провести весенний сев, власти выдали ссуду – 128059 р. 60 к. Денежные суммы передавались под расписку их помещикам на следующих условиях. Владельцы должны были начать возвращение долга государству через три года. Выплаты обязаны вестись в течение последующих семи лет равными долями. Таким образом предполагалось, что к 1823 г. Московская губерния окончательно залечит раны, нанесенные войной.
А.М. Самсонов. Партизаны 1812 года
На каждого разоренного крестьянина в среднем выдавалось по 10 р. Но были исключения. Так, генерал-лейтенанту Я.Л. Грузинскому было выдано на 276 душ – 6298 р. 80 к., кн. Л.А. Хованскому на 525 душ – 11970 р. и т.д. Помимо этого выдано 930 р. «мужицким крестьянам» и 89172 р. – экономическим. Конечно, это ни в какое сравнение не идет с теми потерями, которые понес уезд. В коллекции документов военного историка А.И. Михайловского-Данилевского имеется ведомость выданных пособий «по городу Рузе с уездом», в котором приведены любопытные цифры. Сама ведомость была прислана из Московской казенной палаты в 1836 г.
Как видно, только купцы потеряли имущества на 150041 р., в то время как до войны они объявили свой капитал в 168004 р. Всего же жители уезда потеряли имущества на огромную сумму — 2 591533 р. 54 1/2 к. Получили же пособие в 326236 р. 60к. Помимо этого полному разорению подверглись храмы и священнослужители. Например, в с. Поречье, через которое проходил итальянский корпус, священник церкви Казанской Пресвятой Богородицы потерял 4 коровы, 2 теленка, 11 овец, 91 улей, 4 свиньи, 9 поросят, 40 куриц, 200 пуд. сена, 18 п. ржаной муки, 2 п. пшеничной, четверть солода, 5 л. меда, 2 п. соли, четверть круп. Неприятельские солдаты отобрали овчинную шубу, душегрейку гарнитовую, душегрейку китайчатую, коровьего масла 30 фун. Всего на 2421 р. Весной 1813 г. ему выдали «на воспоможение» 160 р. Встречались села, где неприятель сжигал практически все поголовно. Так, на Смоленском тракте было уничтожено с. Крымское, где из 163 крестьянских дворов сгорело 153, церковь, все три дома священников. Имущество жителей было разграблено.
Высочайший рескрипт
Восстановление разрушенного шло постепенно и заняло несколько лет. Ситуация резко изменилась в 1816 г., когда
27 марта на имя московского главнокомандующего А.П. Тормасова последовал высочайший рескрипт. Император не скрывал своего возмущения медлительностью в обустройстве Подмосковья, подчеркивая, что, хотя прошло три года, «...более 400 деревень, после разорения неприятелем причиненного, еще не обстроились...». В предписании гражданского губернатора А.А.Долгорукова, разосланного по уездам, особенно выделялась ситуация, сложившаяся на западе губернии. В частности, говорилось: «Его Императорское Величество к прискорбию замечать изволит, что в Можайском уезде изо ста пятидесяти восьми деревень ни одной по сие время не исправилось». Александр I потребовал, чтобы непременно осенью ему донесли об «успехе» восстановления губернии.
Немедленно во все разоренные в 1812 г. деревни были отправлены чиновники для детального осмотра крестьянских дворов. Обследовали избы, горницы, отдельно стоящие сараи, в специальных ведомостях отмечалось состояние не только заборов, но даже ворот. В июне-июле рузский дворянский заседатель С.И. Белаго лично объехал все селения. Предпринимались чрезвычайные меры, но восстановить к осени в Рузском уезде все дома явно не успевали. Поэтому на запросы московских властей о положении дел просто не отвечали. Наступил август, а в Москву по-прежнему из Рузы никакого ответа не поступало. Напоминания московского предводителя дворянства ни к чему не приводили. Наконец уже сам гражданский губернатор 6 ноября обратился к гр. Н.П.Толстому, потребовав ясного ответа: все ли деревни обстроены, и предупредил, что если нет, то «это останется на собственной Вашей ответственности». Снова был прислан в Рузу нарочный. Лишь 20 ноября
1816 г. рузский предводитель смог отрапортовать: «...Сожженные во время нашествия неприятельских французских войск по Рузскому уезду крестьянские домы все приведены выстройкой их в надлежащее состояние, да и сами крестьяне нужным скотом и хлебом обзавелись, кроме двух домов помещицы коллежской регистраторши Натальи Белаго, сожженных в селе Дьякове». Так завершилось восстановление Рузского уезда.
Сергей Малышкин, кандидат исторических наук, доцент Института туризма и гостеприимства (г. Москва), автор более 50 работ по истории русской усадьбы и культурно-историческим центрам России
